Академический вокал всегда был в сфере его самых пристальных профессиональных интересов, начиная с работы в ленинградском Театре оперы и балета им. С.М. Кирова. Но и после ухода оттуда он не оставлял оперу, появляясь в качестве музыкального руководителя оперных постановок в разных частях света вплоть до того, что в Королевском театре Пармы в 2009 году был назначен музыкальным руководителем, а в уходящем году стал почетным пожизненным дирижером академии Санта-Чечилия. И потому «Иоланту» с его участием все очень ждали, зная его боготворящее отношение к музыке Чайковского. Однако на фестивале маэстро было суждено появиться лишь раз – на концерте открытия, где он продирижировал Вторую симфонию Яна Сибелиуса к 150-летию композитора и Второй концерт Петра Чайковского также к юбилею (175 лет со дня рождения). Свое выступление на закрытии Юрий Хатуевич отменил, как заверили в руководстве филармонии, по болезни, что неудивительно: декабрь в этом году выдался в Петербурге аномально теплым, а потому перепады давления стали для многих горожан делом обыденным. Согласившемуся заменить знаменитого маэстро Павлу Бубельникову, к счастью, не пришлось каким-то экстремальным образом вспоминать партитуру «Иоланты». И не только потому, что он давно и хорошо с ней знаком, но и потому, что в ноябре в его родном петербургском театре «Зазеркалье» он дирижировал премьерой новой постановки этой оперы в режиссуре Александра Петрова. И для оркестра, и для певцов не было никакого стресса, когда они узнали о такой замене. Павел Ааронович отличается особой деликатностью и мягкостью нрава, и, пожалуй, трудно сыскать оркестранта или вокалиста, которым с ним было бы некомфортно.

«Иоланта» была исполнена фактически без потерь, пролетев на одном дыхании. Бубельникову удалось идеально передать темиркановскую интонацию в этой опере. Исполнительский традиционализм, благодаря которому об этом легендарном оркестре на Западе и сегодня могут судить как об оркестре великого Мравинского, дал возможность насладиться той «марочной» теплотой, глубоким русским психологизмом и задушевностью звучания, в полной мере отвечающим требованиям стиля Чайковского. Не потому ли именно в «Иоланте» сплелись в плотный, сводящий с ума семантический узел самые важные мотивы оперно-балетного творчества композитора, словно решившего в своей последней опере оставить для потомка последние ответы на вопросы, мучившие его в «Пиковой даме», «Евгении Онегине», «Спящей красавице»? Состав солистов восхитил своим стопроцентным попаданием в образы героев. Исполнительница титульной партии – дебютантка петербургской филармонической сцены Лиана Арутюнян, армянское сопрано с европейским признанием – подтвердила свой статус изумительной ровностью звуковедения во всех регистрах, тембральной красотой и сбалансированной эмоциональностью. Роскошный драматургический контраст явили рыцари Водемон и Роберт – чешский тенор Павел Чернох (еще один петербургский дебютант) и баритон Алексей Марков: один своей бледной нервической, слегка декадентской аристократичностью, другой – бьющим через край жизнелюбием. Бас Михаил Казаков крупномасштабно, во всю мощь, почти по-вагнеровски представил своего короля Рене. Сцена напряженного дуэта Водемона и Иоланты оказалась ключевой, кульминационной, раскрывшей смысл прозрения главной героини, преображения силой одной лишь любви, на фоне которой помощь Эбн-Хакиа (Владислав Сулимский) воспринималась почти уже необязательным гипнотическим маневром.

Музыка Чайковского была одним из главных героев сольных концертов сопрано Ольги Перетятько и баса Ильдара Абдразакова. Ольга обратилась к ней впервые, поставив романсы Петра Ильича в ряд с ариями Россини, где певица чувствует себя царицей, а потому все сравнения в тонкостях интерпретации были в пользу последнего. Ильдар Абдразаков поет камерно-вокального Чайковского нечасто, но давно и успешно, а потому все внимание меломанов было обращено на «Три песни Дон Кихота» Равеля и «Песни и пляски смерти» Мусоргского, которые он спел в Санкт-Петербурге впервые. Слово певца в истории интерпретаций этого мрачного цикла стало откровением, хотя в этом городе, как ни в каком другом, он исполняется с завидной регулярностью, и здесь знают толк в его выдающихся трактовках. Наконец, щедрым приношением в год 100-летия Георгия Свиридова стал вечер его музыки в исполнении меццо-сопрано Олеси Петровой и баса Петра Мигунова в Малом зале филармонии – петербургских певцов, в полной мере отвечающих духу и букве автора песен на стихи Бернса и Блока.

Владимир Дудин