Восемь стихотворений Анны Ахматовой, вокальный цикл для меццо-сопрано и фортепиано

Обращение Вениамина Баснера к поэзии Ахматовой очень личностно окрашено. Многими годами жизни связанный с Репино, в 20-м («шостаковичевском») коттедже Репинского Дома творчества композиторов, он слышал рассказы о встречах с Ахматовой Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, одним из немногих близких друзей которого являлся. Баснер всегда ощущал присутствие Ахматовой в атмосфере Ленинграда и особенно Комарово, о котором говорил: «Самое волшебное место на земле <…> Там в Комарово, – все прошлое Анны Андреевны. Могила с черным крестом…»

Л. Баснер вспоминала, что Вениамин Ефимович очень любил стихотворения Ахматовой – близкие по мироощущению, духу, трагической откровенности, они «просились» на музыку, требовали своего музыкального обрамления.

Для цикла «Восемь стихотворений Анны Ахматовой» для меццо-сопрано и фортепиано он выбрал из творчества поэта стихотворения разных лет. Пожалуй, как ни в каком другом своем вокальном произведении, Баснер сумел через эту поэзию многогранно, пронзительно выразить драму и личной судьбы поэта, и поколения, и, в целом, – страны. При этом сделал это, как непревзойденный лирик, владеющий сложным современным языком, сотканным из синтеза своих «различных по истокам интонационных и жанровых завоеваний» (И. Райскин).

Своеобразной философской увертюрой, размышлением о судьбе поколения является романс на стихотворение 1944 года «De profundis... Мое поколенье»:

De profundis... Мое поколенье
Мало меду вкусило. И вот
Только ветер гудит в отдаленьи,
Только память о мертвых поет.
Наше было не кончено дело,
Наши были часы сочтены.
До желанного водораздела,
До вершины великой весны,
До неистового цветенья
Оставалось лишь раз вздохнуть...
Две войны, мое поколенье,
Освещали твой страшный путь.

Неожиданная, но очень точная находка – звучание a cappella, подобно народной протяжной песне, с горестными глиссандо в конце фраз, стихотворения 1940 года «Третий Зачатьевский» («Переулочек, переул…Горло петелькой затянул»). Стилистика этой песни напоминает великие женские образы русских опер – Любашу из «Царской невесты», Марфу из «Хованщины»:

Тянет свежесть с Москва-реки,
В окнах теплятся огоньки.

Как по левой руке — пустырь,
А по правой руке — монастырь,

А напротив — высокий клён
Ночью слушает долгий сон.

Покосился гнилой фонарь —
С колокольни идёт звонарь…

Мне бы тот найти образок,
Оттого что мой близок срок.

Мне бы снова мой чёрный платок,
Мне бы невской воды глоток.

В стихотворении «Все расхищено, предано, продано…» 1921 года композитор использует излюбленный им жанр вальса. Сложное психологическое состояние между «тьмой и светом» Баснер передает через отчаянье мелодических всплесков, «надломленность и лихорадочный “рубленый” вальс, вдруг словно отступающий перед чудесным видением «равнодушной» природы» (И. Райскин):

…Всё расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?.....

Пленительное, типично ахматовское любовное излияние, вырастающее из образного контраста – «Ты дышишь солнцем, я дышу луною, Но живы мы любовию одною» – это настоящий городской романс, стилистика которого созвучна русским романсам рубежа XIX – XX веков и ранней лирической поэзии Анны Андреевны 1913 года:

…Лишь голос твой поет в моих стихах,
В твоих стихах мое дыханье веет.
О, есть костер, которого не смеет
Коснуться ни забвение, ни страх.
И если б знал ты, как сейчас мне любы
Твои сухие, розовые губы!

В тексте «Песенки» Ахматовой (1911), явно ощущается отсылка к народной поэзии («Я на солнечном восходе про любовь пою, на коленях в огороде Лебеду полю»). Баснер очень точно подхватывает и воспроизводит стилистику народной песни, с присущей ей вариативностью развития, но при этом сочетает ее с вокальной яркостью русских оперных арий. Взлетающие и «опадающие», «гаснущие» мелодические, динамические волны, игра мажора-минора передают смысловые «светотени» текста, в котором беззаботная простодушность сплетается с «голосом беды»:

Я на солнечном восходе
Про любовь пою,
На коленях в огороде
Лебеду полю.

Вырываю и бросаю —
Пусть простит меня.
Вижу, девочка босая
Плачет у плетня.

Страшно мне от звонких воплей
Голоса беды,
Всё сильнее запах тёплый
Мёртвой лебеды ….

В 1921 роковом году, когда погибли три самых духовно близких и дорогих Ахматовой человека – Н. Гумилев, А. Блок, и А. Горенко –, она написала это стихотворение – «Не бывать тебе в живых…» Трагический монолог сопровождается очень значимой партией фортепиано. Сочетание плотной рахманиновской фактуры и эмоционально отчаянных фортепианных фраз, напоминающих импровизации баховских органных токкат, выводит масштаб трагизма за пределы личной судьбы. Декламационность сочетается в вокальной партии с прорывающейся болью русской песни: «Любит, любит кровушку Русская земля».

По смыслу и музыке (колючие порывы ветра в аккомпанементе, взволнованная дискретность вокальной партии, стуки по деке фортепиано, напоминающие кастаньеты «смерти» из 14 симфонии Шостаковича) стихотворение «Хорони, хорони меня, ветер!..» воспринимается и как предчувствие уже в 1909 году будущих трагических событий в жизни Ахматовой, и как реакция-послесловие на предыдущий романс:

Хорони, хорони меня, ветер!
Родные мои не пришли,
Надо мною блуждающий вечер
И дыханье тихой земли.

Я была, как и ты, свободной,
Но я слишком хотела жить.
Видишь, ветер, мой труп холодный,
И некому руки сложить.

Закрой эту черную рану
Покровом вечерней тьмы
И вели голубому туману
Надо мною читать псалмы …

Завершает цикл стихотворение 1959 года «Летний сад». Само время его написания, говорит о ретроспективности, обобщении пережитого. Город Ленинград, символом которого является «единственный сад, где лучшая в мире стоит из оград», стал городом любви, воспоминаний о ней и одновременно – городом трагических судеб, городом-реквиемом по близким людям, отнятым жестокой эпохой.

Декламационные фразы монолога – словно неспешное «перебирание» в памяти примет и событий прошлого, дорогих и полных боли…В аккомпанементе образно многозначные аккорды, напоминающие то всплески серых невских волн, то колокольные удары, то расплывающиеся в каналах отражения колоннад петербургских домов.

В музыке этого романса – сочетание благородной статики, скульптурности и внутренней жизни духа, которую передает «мудрая ясность высокой русской напряженной речи» (И. Райскин).

Я к розам хочу, в тот единственный сад,
Где лучшая в мире стоит из оград,

Где статуи помнят меня молодой,
А я их под невскою помню водой.

В душистой тиши между царственных лип
Мне мачт корабельных мерещится скрип.

И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,
Любуясь красой своего двойника.

И замертво спят сотни тысяч шагов
Врагов и друзей, друзей и врагов.

А шествию теней не видно конца
От вазы гранитной до двери дворца.

Там шепчутся белые ночи мои
О чьей-то высокой и тайной любви.

И все перламутром и яшмой горит,
Но света источник таинственно скрыт.

«Восемь стихотворений Анны Ахматовой» для меццо-сопрано и фортепиано Вениамина Баснера появились в 1977 году. В этот период (1960– 1970-е годы) огромное развитие получил «женский» вокальный цикл. Это было связано и с возвращением, еще недавно запрещенной, поэзии А. Ахматовой и М. Цветаевой.

Второй причиной расцвета «женского» вокального цикла стало появление ярких исполнительниц современной музыки — Г. Вишневской, Е. Образцовой, Н. Юреневой, З. Долухановой, Л. Давыдовой.

Великолепные певицы были и в Ленинграде. Одной из них – солистке Кировского театра оперы и балета, народной артистке России Евгении Гороховской посвятил свой цикл Вениамин Баснер.

Певица писала: «Я безмерно благодарна В. Е. Баснеру за то, что он посвятил мне свой цикл «Восемь стихотворений А. Ахматовой». Баснер не раз приходил на репетиции, интересно и самозабвенно рассказывал об Ахматовой и своей интерпретации ее стихов – композитор очень любил ее творчество <…> Исполняя это произведение, невольно становишься участником описываемых в тексте событий. Вениамин Ефимович, на мой взгляд, очень удачно оттенил своей музыкой стиль, эпоху, красоту стихотворений Ахматовой <…> Этот вокальный       цикл так поразительно соотносится с сегодняшним временем, что просто хочется плакать <…> Кажется, что наиболее точно, верно Баснер совпал с Ахматовой в последнем романсе цикла «Летний сад» – это трагическое откровение душ композитора и поэта».

Е. Истратова