Афиша

Столетие со дня рождения Джона Кейджа отмечали в течение всего 2012 года по всему миру. Свою программу пианист Алексей Любимов назвал Musicircus – по сочинению Кейджа 1967 года, в котором несколько ансамблей солисты, танцор, мим исполняют свою и чужую музыку по собственному выбору, и публика тоже вольна принять участие. Мини-хэппенинг на юбилейном концерте состоится в пьесе «00'00"» (4'33" No. 2) 1962 года.

«Концерт-перформанс» настраивает на не-академичность происходящего. Иначе нельзя, потому что Кейдж не укладывается в академический формат. Он приложил немало усилий и изобретательности, – говоря высоким штилем, посвятил жизнь тому, чтобы расшатать казавшиеся незыблемыми представления о том, что такое концерт, произведение, музыка, звук. Или по меньшей мере заставить нас задаваться вопросами.

Самое раннее сочинение в программе – Три песни 1933 года на слова Гертруды Стайн, кумира юности Кейджа. Самое позднее – пьеса «Три-два» для ударных 1991 года, написанная за год до смерти. Между ними – сборник избранного из длинного перечня открытий и изобретений Кейджа.

На концерте музыки для ударных в Нью-Йорке в 1943 году ошеломленный критик описал происходящее как «массаж слуха». Cемьдесят лет спустя это определение по-прежнему верно. К тому же гонги и жестяные банки в такой композиции как Credo in US («Верую в нас» или «Верую в Соединенные штаты», 1942) звучат в ансамбле с радиоприемником либо граммофоном.

В «Музыке гостиной» (1940) четыре исполнителя стучат по журналам, столам, полу, стенам, дверям и оконным рамам. Квартет «для ударных и речи» тоже написан на слова Гертруды Стайн, из ее первой книги для детей «Мир круглый»: «Once upon a time the world was round and you could go on it around and around» («Однажды мир был круглым, и можно было ходить вокруг него...»)

Вместить в себя ансамбль ударных стремится подготовленное фортепиано, которое Кейдж изобрел, когда в 1940 году сочинял музыку к африканскому танцу «Вакханалия» Сивиллы Форт. Его звучание приближается то к сухому звуку клавесина, то к звону гамелана – как, например, в сюите Amores. Она написана в 1943 году. С нее в 1969 начался русский Кейдж в исполнении Алексея Любимова и Марка Пекарского; они снова исполняют ее 43 года спустя.

Многие пьесы для подготовленного фортепиано Кейдж написал для своего друга хореографа Мерса Каннингема; напоминанием об этом союзе будут два номера с участием танцовщиков, а также «Мезостихи для Мерса Каннингема» (1971) для голоса и перформанса.

Есть также фортепиано игрушечное и фортепиано закрытое. Состав песни «Чудесная вдова восемнадцати вёсен» (1942) на текст Джеймса Джойса из «Поминок по Финнегану» обозначен традиционно: «для голоса и фортепиано». Однако вокальная мелодия включает только три ноты, а пианист выстукивает ритмический аккомпанемент на поверхности закрытого рояля.

Как и в других, самых радикальных сочинениях, в намерения Кейджа не входит эпатаж или клоунада – его задача самая серьезная. Эту серьезность, почти миссионерскую решимость и самоотверженность демонстрирует фильм, в котором Кейдж исполняет свою пьесу 4'33" – пьесу, в которой исполнитель не извлекает ни одного звука из своего инструмента, – прямо на нью-йоркской улице.

Кейдж одним из первых сделал шаг к электронной музыке, испробовав в качестве инструментов аудиотехнику: например, граммофон, проигрывающий пластинки с записью постоянных и переменных частот в «Воображаемом пейзаже № 1».

Равноправие любых звуков и музыкальный смысл ритмических структур вне зависимости от того, чем они заполнены – шумами, словами, тишиной, – он продемонстировал наиболее наглядным и шокирующим способом в «Лекции о НИЧТО» 1950 года. Лекция выстроена по тому же принципу пропорций, что и музыкальные пьесы Кейджа. Ее текст включает то ли парадоксы в духе Стайн, то ли дзеновские коаны: «Мне нечего сказать и я говорю это, и это поэзия, какая мне нужна».

В «Музыке воды» (1952) исполнителю предписано переливать воду, в «Музыкальных скульптурах» исполнители импровизируют по графической партитуре. «Воображаемый пейзаж № 4» (1954) ансамбль под управлением Марка Пекарского исполнит на двенадцати радиоприемниках, строжайше следуя авторской партитуре. Вслушайтесь, – говорит нам Джон Кейдж, – и все станет музыкой. «Happy new ears!»

Ольга Манулкина