Пресса

Японский Бах в филармонии

Японский гитарист Кадзухито Ямасита выступил в Петербурге в Большом зале филармонии, исполнив все шесть виолончельных сюит И.-С. Баха в собственной обработке. Послушать его собрались гитаристы со всей России.

56-летнего уроженца Нагасаки Кадзухито Ямаситу знают те, кто не понаслышке знаком с искусством игры на гитаре. В Петербурге он выступил впервые, а в России - лишь спустя более 20 лет после единственного концерта в Москве, который был закрытым. За эти годы музыкант не переставал выступать в Европе, тем более в родной Японии, записал много дисков, сделал и исполнил аранжировки таких больших сочинений, как «Картинки с выставки» Мусоргского, «Жар-птица» Стравинского, Девятая симфония «Из Нового Света» Дворжака, основал со своими детьми «Семейный гитарный квинтет» и успел сделать еще много очень хорошего.

Вечер в Большом зале Филармонии оказался идеальным поводом для выявления целевой группы в разделе «музыка для гитары»: больше чем на две трети зал был заполнен мужским населением разных поколений города, страны и немножко мира. Мамы с сыновьями, парочки влюбленных, группки тех, кому за шестьдесят, были готовы слушать японца, кажется, до утра. Концерт начался в восемь, а закончился чуть меньше чем за полчаса до полуночи. Так же, как армия поклонников пианиста Григория Соколова готова слушать своего кумира часами, так и армия гитаристов - Ямаситу. Но японец, кажется, превзошел Соколова, к тому же публика здесь была куда более однородной, состоявшей, похоже, из «технической интеллигенции», которая сегодня «смодулировала» кто в область компьютерных технологий, кто еще куда, где сильно не разбогатеешь, но на жизнь худо-бедно заработаешь.

Все шесть виолончельных сюит Баха укладываются в два часа с небольшим. Но японский гастролер показал, что там, где воцаряется Бах, о суете и спешке не может быть и речи. Он попросил разбить концерт на три части, чтобы в каждой из них сыграть по две сюиты. Плюс антракты, плюс несуетливый настрой музыканта на игру-медитацию. Он не только настраивал инструмент перед каждой сюитой, а то и перед каждым номером, поскольку температура в переполненном зале, вероятно, сильно влияла на изменение строя, но еще настраивался и сам, молчаливо требуя прекращения любого шороха и кашля в зале. Неторопливость движений недвусмысленно говорила о том, что человек готовится к ритуалу (как готовятся к чайной церемонии), словно собирая энергию, поглаживая струны, предельно сосредотачиваясь. Время шло для него совсем не так, как для большинства. Возможно, времени и вовсе не существует.

Кадзухито вышел очень неторопливо, чуть ссутулившись, в рубахе цвета пожелтевшей слоновой кости, сквозь которую просвечивала майка. Было полное ощущение, что на сцене появился персонаж из времени, которое закончилось лет пятьдесят назад. Как только он заиграл, стало ясно, что этот музыкант - плоть от плоти традиционной культуры, культуры канона. Он играл Баха, как его играли давным-давно - без капли заигрывания, с не сегодняшним благородством и строгостью, помноженными еще и на национальные особенности преклонения перед классикой, перед Бахом как богом. Национальный менталитет остро чувствовался в понимании исполнительской практики как бережной передачи традиции.

Первые три сюиты Ямасита исполнил словно не дыша, будто боясь открыть стекло над драгоценным экспонатом, чтобы туда не попал кислород и не случилось окисления. Постепенное «оттаивание» произошло ближе к четвертой сюите. Впрочем, дело и по времени шло к «развязке» - к заключительному, третьему, отделению. Не исключено, что на некоторой зажатости сказывалось и волнение, проявившееся, несмотря на колоссальное мастерство выдающегося гитариста. Все линии баховской полифонии были им тщательно вызвучены, прослушаны, в танцах сюит идеально продумана нюансировка и динамика громкости. Текстура пьес выглядела невероятно чистой, филигранно артикулированной, подобно искусству каллиграфии. Музыка Баха самым парадоксальным образом соединялась с философией Востока.

Струны гитары в изысканнейшей, но строгой интерпретации Кадзухито Ямаситы переливались блеском то арфы, то лютни, то национальных инструментов вроде сямисэна, обретая уникальный объем и воздух. Самый же прорыв произошел в третьем отделении, когда у музыканта будто открылось новое дыхание, появилась наконец свобода. Пятая и шестая сюиты поразили прорывом в другое измерение, с другим кислородом и ощущением абсолютной невесомости. Предыдущим ходом четырех сюит музыкант словно подготовил слушателей так, как готовят воина к истинному прозрению.

Владимир Дудин

Большой зал:
191186, Санкт-Петербург, Михайловская ул., 2
+7 (812) 240-01-80, +7 (812) 240-01-00
Малый зал:
191011, Санкт-Петербург, Невский пр., 30
+7 (812) 240-01-70
Напишите нам:
Часы работы кассы: с 11:00 до 20:00 (в дни концертов до 20:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
Часы работы кассы: с 11:00 до 19:00 (в дни концертов до 19:30)
Перерыв с 15:00 до 16:00
Вопросы направляйте на ticket@philharmonia.spb.ru
© 2000—2024
«Санкт-Петербургская филармония им. Д.Д.Шостаковича»